То, за что будут помнить работу Карпина. То, за что будут помнить работу Карпина.
Когда капитанская повязка сползла на правый фланг обороны, решение Валерия Карпина дать ей полную свободу передвижения поставили под сомнение даже самые доброжелательные к нему.
Но в сугубо прикладном смысле этого мариборского матча рассудим: кто есть капитан? В прикладном смысле? Капитан — человек, который точно будет на поле. Сколько вариантов у сборной было на позиции правого защитника при условии, что фланги обороны в этот сбор понесли самые существенные потери? Строго говоря — один вариант и был, Сутормин. Даже слева есть новички Терехов и Адамов со «старичком» Кудряшовым. А справа — разве что еще Кузяев. Но как таким игроком можно пожертвовать сейчас в центре поля, в центре игры?
Сутормин появлялся в стартовом составе как бы в режиме его автозаполнения, безальтернативно. Примерно так же, как это происходит с ним в «Зените» на фоне травмы Караваева. И все-таки спасибо Сергею Семаку за эту тактическую находку. Когда-то сборная подарила клубному футболу идею, что Юрий Жирков — идеальный левый защитник. Это придумал Хиддинк, а Валерий Газзаев, у которого Жирков тогда играл в ЦСКА, не принимал новшество, считал Юрия скорее крайним нападающим. Но во времени победила именно точка зрения Гуса. Жирков занимал позицию защитника во всех своих клубных воплощениях. Теперь клубный футбол ответил национальной команде своим, очень своевременным подарком.
Но Карпина критикуют по другой линии, символической. Говорят, что капитанов не может быть много, как будто речь идет о морском судне. Или что капитаном не может быть вчерашний рядовой-призывник. То есть тренеру пеняют за то, что повязка утрачивает статус.
Но что для его сохранения делал человек, которому эта повязка была доверена? Если повязка капитана сборной так значительна, она должна дополнять образ ее носителя всегда и везде. С ней, даже воображаемой, нельзя расставаться. Даже там, где уместнее повязка набедренная. И конечно, капитан должен быть в строю своей команды.
Повязка, налитая символическим смыслом, может оказаться тяжела, как шапка Мономаха. Нам ли этого не знать. Василий Березуцкий был капитаном сборной и на провальном Евро-2016 у Леонида Слуцкого, и в первых матчах новой сборной Станислава Черчесова. Тогда команду нужно было воссоздавать из руин, и символическую ношу взвалил на себя тот самый человек, который вместе с прежним тренером впал в крайнее самоуничижение. Но через два года Василия не было в сборной на домашнем чемпионате мира.
Кстати, он носил повязку на турнире во Франции, а перед ним капитаном был Роман Широков, ехавший на Евро в странном статусе «капитана запаса»: в команде, но не на поле, лидер, но — на скамейке. То есть примеры своеобразного отношения тренера к статусу капитана и самого капитана — к своей повязке мы в новейшей истории сборной найдем без труда.
В 2021-м Россия снова столкнулась с задачей возрождения сборной после провального похода в Европу. В условиях чувствительных потерь. От сборной последнего Евро в нынешней команде осталось гораздо меньше, чем пять лет назад в наследстве Слуцкого — команде Черчесова. Теперешнее воссоздание команды гораздо больше похоже на строительство с нуля.
Естественнее в этом деле опереться не на одного, а на многих. В идеале — на всех. Всех, кто вообще остался в строю. Считаете, Карпин уничтожает ценность капитанской повязки? Нет, он просто использует ее прагматически. Как в блокадную зиму жизнь оправдывала растопку печей ценными книгами, так же (бесконечно понижая пафос образа, сохраняя от него просто тип взаимоотношения вещей) капитанскую повязку в пострадавшей футбольной команде можно надеть на всю команду сразу. Скрепляя ее в боевую единицу. Страшная война родила для отечественного футбола «команду лейтенантов». Разруха нашего футбола в это мирное время заставила обратиться к традиции, к генам, и вот — перед нами «команда капитанов».
В коллективе, где нет прежней иерархии, она создается заново — вот таким образом. Причем складывается новый тип отношений. Если раньше мы знали, что сборная — это государственная служба, например, армейская, где есть старослужащие и новобранцы, то теперь Карпин, как и обещал, создает гражданский спортивный коллектив. Ответственность в нем по-прежнему важна, и ее дают почувствовать каждому. Но при этом ни один из игроков не получает ее в собственность. Когда ты можешь быть капитаном команды в ближайшем матче и не быть в следующем, это иллюстрация понятия «двери в сборную открыты для всех». Но в более полном, уточненном смысле. То есть — открыты и на вход, и на выход. И когда они перед тобой открываются, там внутри никто не сидит, пришедший через служебный вход раньше всех, уже с капитанской повязкой на руке.
К тому же когда капитаны — все, меньше риска, что у тренера возникнет конфликт с единственным капитаном. И если коллективу нашей сборной все-таки суждено будет иметь постоянного капитана или узкий круг претендентов на повязку, лучше, чтобы этот круг сформировался естественно, созрел внутри команды. Ведь и Дзюба стал лидером прежнего этапа жизни сборной, выйдя на замену на чемпионате мира, и повязки до конца турнира так и не надел. В этом отрезе эластичной ткани нет никакого волшебства, она просто отмечает того, кто выдвинулся естественным образом.
И конечно, «блуждающая повязка» — уже навсегда примета карпинской сборной, ее своеобразный тэг. Вместе с «запрещенным сахаром». Такими были у Черчесова «стоп-слова» и практика ознакомительных вызовов в сборную. С этими приметами команда Карпина уже вошла в историю нашей сборной, хотя тренер не работает в ней еще и двух месяцев.
