Выбирая между «Марсом» и «Юпитером», оставим в опасности «Меркурий» юношеского и массового футбола
Реформы Hypercube не сработают в вакууме. Даже космическом. Реформы Hypercube не сработают в вакууме. Даже космическом.
Предложенный проект реформ — своевременный. Даже слишком. После унылого Евро и краха клубов в еврокубках наш футбол готов схватиться за любое спасительное средство — от «гиперкуба» до кубика Рубика, главное, чтобы было яркое и технологичное с виду.
Очень опасно в ситуации, когда болезнь очевидна, глубока и продолжительна, рекомендовать «пациенту» переход со ртутного градусника на электронный. Хуже-то не станет? А о том, как спасать здоровье и жизнь, поговорим попозже, ведь это отдельная и большая тема.
Так давайте же начнем с отдельной и большой. С главного. Есть на рынке такие «гиперкубы», которые берутся давать советы в фундаментальных вещах? Которые вручат нам новую нераспечатанную колоду карт вместо методичек по способам тасования старых и замусоленных? Мы сознаем, что ремонт нашего футбола делится на две неравные по срокам и трудозатратам составляющие: косметическую и капитальную. И готовы прожить еще несколько лет без косметики, если ежедневно будем слышать шум по-настоящему большой стройки.
В этом месте у реформаторов есть, казалось бы, неопровержимый довод: одно другому не мешает. Он справедлив только в том случае, если запасы нашего энтузиазма неисчерпаемы. И мы готовы терпеливо и добросовестно и то делать, и этого не оставлять. Но практика говорит о том, что ремонтировать фундамент никому не интересно. В это никто не вложится интеллектуально, вокруг этого не развернется полемики, это не станет предметом общественной дискуссии. Все силы «мозгового штурма» уйдут на взятие привычных и уже много раз взятых цитаделей: лимит на легионеров, «правильный» тренер для сборной, схема розыгрыша в профессиональных лигах. Все готовы напрячься, если ненадолго. Всем хочется повоевать, но только если как в компьютерных «танках», и сразу — ордена и медали.
Всеядный суперкомпьютер, который переваривает одновременно «выдержки из документов по лицензированию клубов за пят лет» и «данные об экономическом состоянии регионов» и выдает замершим от восторга пользователям красивые дорожные карты, — это просто фантастика. Мы все ей зачитывались, она будоражила наше сознание, но жить мы всегда возвращались на Землю. Реформу специально для нас упаковали в «космическую» терминологию, и в этом немножко слишком много их желания нам понравиться. Но если наша космическая программа включает в себя космодром «Восточный», то в программе футбольных реформ зоны «Восток» уже просто не существует! За Уралом профессиональный футбол молчаливо приговорен.
«Это не фантастика, — у реформаторов и тут готов ответ. — Это сработало в Бельгии, Австрии и Дании». Жаль, что не в Казахстане, Китае или хотя бы в США. Хотелось бы примеров удачной работы этой волшебной программы в странах с сопоставимыми с нашей размерами, климатом, историческим спортивным и экономическим укладом.
Та же Дания начала не с того, что наняла этих опрятных бородачей с ноутбуками, а с того, что «в 1896 году датским школам рекомендовали включить футбол в школьную программу, а в 1937-м муниципалитеты обязали выделить школам и клубам поля».
В тысяча восемьсот девяносто шестом. Лет на сто двадцать раньше, чем у нас. А поля в тысяча девятьсот тридцать седьмом выделяли тем школьникам, которые охотно на них выходили, потому что не тратили свое время на смартфоны и соцсети.
Программа быстрых реформ избавляет от исторической скуки. Она как бы всех уравнивает в нынешнем дне: неважно, какими путями вы развивались, чего добивались, что теряли. Она универсальна, как совет по переделке десятиметровой комнаты в хрущевке средствами современного дизайна.
Нам предлагают абстрактные термины в виде определенных. Главный из них — «высокоинтенсивные матчи». Как измеряется интенсивность? В каких единицах? По каким методикам? Где итоговые результаты измерений? Кажется, нам просто предложили принять на веру, что матч «Спартак» — ЦСКА — высокоинтенсивный (причем всегда), а матч «Уфа» — «Ахмат» — низкоинтенсивный. Все лишние детали убираются, и результаты объявляются «объективными».
Но в чемпионате России-1995 было еще меньше высокоинтенсивных матчей. В чемпионате России-2005 — тоже не слишком много. Однако у нас обнаруживались клубы, которые умудрялись в момент времени аккумулировать столько игрового мастерства, что этого хватало для тотальных побед в Лиге чемпионов и завоевания еврокубка.
Реформа предполагает взбодрить интерес к и без того интересной лиге. Да, чемпионат России уже сейчас — интересный. Один из самых непредсказуемых в Европе. Пусть он и для внутреннего пользования. Но давайте же для начала научимся им пользоваться внутри. У нас даже умирающий «Тамбов» выдает с «Динамо» стоминутную драму. И беда не в том, что нет зрелища, а в том, что почему-то некому смотреть — на пустом стадионе в Саранске.
Если цель реформы — добиться роста «интенсивности» через увеличение числа матчей типа «Спартак» — ЦСКА, то побочным эффектом расслоения лиги станет еще более агрессивная скупка ведущими клубами талантливых игроков, которые будут буквально за МРОТ покидать свои провинциальные клубы, чтобы входить в раздутые заявки топов. А дальше — пополнять составы скрытых фарм-клубов, что станут конкурировать между собой под видом «середняков» премьер-лиги. Потому что расслоение по типу Лиги наций годится для международного футбола с его огромным кадровым ресурсом, а не для нашего дефицитного рынка — он и своих игроков производит недостаточно, и в закупках за рубежом ограничен лимитом. И мы, как выяснилось в исследовании, переплачиваем и своим, и чужим.
Кстати, отменим лимит — начнем содержать детско-юношеский футбол Бразилии, Сербии, Швеции. За свой счет. Мы настолько богатая футбольная страна? Можно у наших детей отнять эти деньги, потому что нашим взрослым хочется немедленного зрелища?
У нас в стране миллион регулярно играющих в футбол. В Англии, согласно отчету, который они опубликовали накануне финала Евро-2020, — 13,5 миллиона. И футбол — реальный социальный лифт, потому что служит адаптации в английском социуме тысячам детей разных мигрантских волн. Но это — английский путь, а мы должны найти свой.
«Массовость и мастерство» — вот как должна называться наша единственная и неповторимая программа развития футбола. Долгая, местами скучная, но неумолимая и крепкая. Если для правильного лечения нужен правильный диагноз, то он прост: в России мало хороших футболистов. К этому сводится вообще все. Система, по которой они будут играть, когда их станет в десять раз больше, потеряет свое значение.
Да, плохо сидеть сложа руки. Но хуже — решаться на радикальные реформы на фоне острого ресурсного голода. Когда нам рисуют схему и говорят: «Смотрите, модель нашего футбола — вот эта карусель, толкните ее в любом месте, и она закрутится», — вспоминаются шоковые реформы в экономике тридцатилетней давности: отпустите цены, откройте рынок, дайте людям ваучерную иллюзию собственности и равноправия. Невидимая рука рынка сама все отрегулирует! Мы снова рискуем купить яркую картинку слишком дорогой ценой.
