«Рангник ужинал у моей бабушки в Беларуси». 33-летний тренер, который мог возглавить «Динамо», ЦСКА и «Краснодар»

Автор Admin Опубликовано Ноя 2, 2021

Интервью Егора Кузнеца с бывшим тренером академии «Лейпцига» и чемпионского «Кайрата» Алексеем Шпилевским. Интервью Егора Кузнеца с бывшим тренером академии «Лейпцига» и чемпионского «Кайрата» Алексеем Шпилевским.

Алексей Шпилевский играл на Евро U-17 в составе сборной Белоруссии вместе с Егором Филипенко, Станиславом Драгуном и Михаилом Сиваковым. Сейчас всем им 33 года: Драгун в БАТЭ, Филипенко недавно стал чемпионом с солигорским «Шахтером», а Сиваков борется за выход в РПЛ с «Оренбургом».

33 года и Шпилевскому, который завершил карьеру игрока в молодежке «Штутгарта» из-за болей в спине вскоре после того самого Евро. Уже в 18 лет он начал тренировать, в его биографии 10 лет работы в академиях «Штутгарта» и «Лейпцига», а также чемпионство с «Кайратом» (первое для клуба за 16 лет).

Алексея всерьез рассматривали «Динамо» и ЦСКА, им интересовался «Краснодар», но он оставался в Казахстане, пока не возглавил клуб второй Бундеслиги «Эрцгебирге Ауэ». Через 8 туров после назначения Шпилевский уволился и дал большое откровенное интервью «Матч ТВ» — о себе, Тедеско, Рангнике, «Лейпциге», современном футболе и его принципах, а также о потенциальной работе в РПЛ.

Как в 18 лет работать тренером 16-летних

Период в академии «Штутгарта» вместе с Тедеско и переход в академию «Лейпцига» к Рангнику

Алексей недавно завтракал с Доменико и передает его впечатления от работы в «Спартаке»

Много ярких нюансов о работе академии «Лейпцига» Рангника, после которых вы станете лучше понимать, какой специалист сейчас управляет «Локомотивом»

Тактика, тактика, прессинг, интенсивность, тактика. Интересным языком и без банальностей

Серьезное общение с Бувачем, Гафиным и Соловьевым по поводу контракта с «Динамо». Интерес ЦСКА прошлой весной

Почему не получилось во второй Бундеслиге?

Что думает о работе в РПЛ?

Алексей Шпилевский / Фото: © picture alliance / Contributor / Getty Images Sport / Gettyimages.ru

— Вашу травму спины было совсем нереально вылечить?

— Тогда были совсем другие методы тренировок. Знаете, бывает, что вспоминаю, как нас тренировали, сравниваю и иногда хватаюсь за голову. Особенно по части нагрузок в подростковом возрасте, когда организм еще не сформировался. Плюс я сам дорабатывал, делал упражнения, которые потом также пошли во вред. В общем, так сложилось, что я резко вырос и во время сборов со «Штутгартом» почувствовал, что все, конец. У меня на протяжении двух лет болели паховые кольца, задняя беспокоила и потом еще стала беспокоить межпозвоночная грыжа.

Я тогда объездил, наверное, всю Европу, был у лучших специалистов — даже у врача сборной Германии и «Баварии» Мюллера-Вольфарта, который лечил Усэйна Болта и многих других знаменитостей. Все испробовал. К бабкам-знахаркам ездил, но ничего не помогало. День-два становилось лучше, но ненадолго. Продолжать профессионально было не вариант.

— Как долго вы пытались вернуться?

— Около 3 лет. Когда ты каждый день видишь тренажерный зал и пробуешь все-таки набрать форму, работаешь через силу с тренером по физподготовке, но понимаешь, что ничего не получится, то… Все это непросто. Огромное испытание для подростка: «Я все делаю, шел и стремился к этому всю жизнь. Как так?» У меня спортивная семья, папа и мама все делали для меня, поэтому я чувствовал ответственность перед родителями, хотел, чтобы они мной гордились, но в один момент понял, что не могу им этого дать.

Представьте, я играл с друзьями из сборной Беларуси U-17. Сломался, все пошло не по плану. И вот твои партнеры получают контракты, обеспечивают себя, а ты, ни в чем им не уступая, лечишься и сидишь на шее. Это бесило. Я приезжал в отпуск в Минск, встречался со старыми друзьями, они уже были обеспеченными людьми, а я, по сути, только начинал свой путь, заново искал себя. Окей, финансы не были ключевым моментом, но по самолюбию эта ситуация била очень сильно.

— Каким был первый шаг, чтобы стать тренером?

— Встретился со знакомым тренером, у которого я был в региональной сборной немецкой земли, и тот позвал попробовать поработать у него ассистентом с 12-13-летними детьми. Понравилось, дети тоже ко мне тянулись. Я уже закончил школу к тому моменту, учился на первом курсе в университете на менеджменте и параллельно тренировал. Через пару месяцев мне доверили команду U-17. Так, собственно, и влился.

— Тренерские курсы?

— Конечно, их тоже проходил, они были очень интенсивными и продуктивными. Даже первая ступень лицензии — качественное образование, на всех уровнях программы курирует футбольный союз.

— Даже лицензия С? В России она равнозначна бюрократической формальности.

— В Германии это действительно погружение: техника, тактика, физиология, возрастная специфика, риторика… Я убежден, что это невероятно важная история. Нельзя просто отбыть номер, нужно вникать и продолжать самостоятельное обучение. Детский тренер несет очень большую ответственность. Вот я сейчас отец двухлетней дочери и понимаю, что отдам ее на спорт, только если буду уверен, что она попадет в хорошие руки. Родители требовательны, и это нормально.

— Я правильно понял, что 18-19-летний вы тренировали 16-17-летних подростков?

— Дикий парадокс. Чтобы вы понимали, родители детей звонили не мне, а моим родителям и говорили: «Не знаю, что ваш сын сделал с нашими детьми, но они рвутся на тренировки…» Там была очень непростая ситуация, дети из разных стран и, так скажем, не особо легкие. Дрались, прогуливали школу, но мне удавалось найти подход. Помогло, что я сам играл и на юношеском Евро, и в академии «Штутгарта», плюс молодой, могу с ними поиграть и заслужить авторитет своими навыками. Меня могли называть на «ты» иногда, но все понимали, что я главный и меня надо слушаться. Мы стали чемпионами, поднялись на лигу выше.

— Всего через 1,5–2 года работы в региональной школе «Зонненхоф Гроссашпах» вы оказались в «Штутгарте».

— Руководители академии помнили меня, но, конечно, я не мог просто прийти и сказать: «Здравствуйте, возьмите меня на работу, вы же помните меня?» Я подался на вакансию, попросил, чтобы меня просмотрели. До U-15 не было полной ставки, то есть тренеры параллельно работали и в других местах. Мне предложили стать помощником в U-13, где главный тренер работал учителем в школе для детей с ограниченными возможностями. Работа в академии была для него отдыхом, он получал большой кайф. Но ему было в районе 60 лет, он уже не мог показывать упражнения, поэтому доверил многие процессы мне.

Довольно быстро принял дела, и ребята стали тянуться только ко мне. В общем, я даже не успел побыть типичным ассистентом, который расставляет фишки, мог планировать тренировки и проводить их сам. Это было интересно с первых дней, работать с талантливыми детьми — привилегия. «Штутгарт» в топе немецких академий, занимает высокие места на турнирах и регулярно воспитывает игроков сборных, так что там были действительно талантливые ребята.

— Тедеско тоже работал в «Штутгарте» в тот период. Молодым, получается, активно доверяют?

— Работу с юными возрастами — да, но элитным тренер начинает считаться при работе с U-17 — U-19, там нужен определенный статус. Я в 22 года не мог туда попасть. Кстати, с Доменико связана забавная история. После двух лет в «Штутгарте» наше руководство переманили в «Лейпциг», и тренер «Штутгарта» U-17 Томас Шнайдер позвал меня к себе ассистентом.

А я к тому моменту уже настроился уходить в «Лейпциг», у меня были разногласия с одним из руководителей. Я и Тедеско спорили с ним по поводу методик, Доменико работал с U-13, а я с U-12. Это смежные возраста, поэтому мы часто взаимодействовали, общались. Так вот, мы спорили с одним из руководителей, он постоянно вмешивался, ему было за 60, в общем, не очень комфортная обстановка.

В итоге я ушел, а Доменико согласился стать помощником в U-17 и остался. Совсем скоро его начальника Шнайдера повысили до главной команды, а Доменико доверили быть в главным в U-17. Он выиграл 12:0 в первом матче, и его сделали главным на постоянной основе. В общем, отлично зашел в карьеру, сделал тогда очень удачный выбор. Правда, в конечном итоге он все равно поссорился с руководством и ушел в «Хоффенхайм».

— Как дела у Тедеско? Вы общаетесь?

— Мы с ним завтракали около двух недель назад. Ему очень понравилась Россия, он считает позитивным опыт работы в РПЛ, искренне. Москва, фанаты, любовь к футболу — все это на уровне, по мнению Доменико. Он очень высоко отзывался о «Спартаке» и коллективе. Хотя, конечно, он также отмечал специфичность отношений в России.

— Почему он не работает?

— У него были предложения в Бундеслиге, но неподходящие. Его цитата: «Я прекрасно понимаю, что коллектив решает все. Второй год в «Шальке» это показал очень наглядно». Есть заблуждение, что футбол — это игра тренеров (coachers game), но нет, это игра футболистов (players game). Важность тренера нельзя преувеличивать, гладиаторы — футболисты. Если у них нет достаточного мастерства или желания его проявить, то идея тренера никогда не заработает. В общем, Доменико пока на паузе, ждет вариант, который будет ему подходить. Занимается семьей, жена недавно родила, у него все хорошо.

— Вернемся к вашему переходу в «Лейпциг». Вы шли за Рангником? Знали его лично?

— Лично мы не были знакомы. Его знал мой отец Николай, который привозил его в Беларусь, когда работал агентом Александра Глеба. Ральф ужинал у моей бабушки, когда приезжал на матч БАТЭ, чтобы вживую посмотреть на Александра.

— Рангник? У вашей бабушки? В Беларуси?

— Хаха, да. Я маленький был, но точно помню, что бабушка его кормила. Ральф тогда работал главным тренером «Штутгарта», а мой отец был знаком с Рангником и смог его уговорить приехать посмотреть Глеба. Тогда еще не было видео, только кассеты, поэтому приезд и стал возможным. В итоге — не пожалел: и Александр и Славик Глебы подписали контракты в Германии.

Так вот, лично я Рангника не знал, но хорошо знал руководство академии «Штутгарта», которое перешло на работу в «Лейпциг». Мне предложили ставку в U-13 + стать тренером по технике в разных возрастах + заниматься физкультурой с ребятами в школе при академии. Отличное предложение, к тому же было понятно, что «Лейпциг» будет силой. Клуб тогда только поднялся из четвертой лиги, но был понятен уровень амбиций, поэтому сразу согласился.

Поначалу работали в спартанских условиях, подобие кабинета или тренерской было во временном контейнере. Только поля и мячи. Но все построили очень быстро — где-то за год вообще все. Одно удовольствие там работать.

— Как в академии «Лейпцига» появляются инновации?

— Их внедрял Ральф или его советники. В «Валенсии» он увидел футбольное мини-поле, закрытую коробку, и решил, что это отличная идея для игры «3 на 3», «4 на 4», «5 на 5», чтобы мяч никогда не уходил в аут. Повышает интенсивность, учит работать на ограниченных пространствах. Через несколько недель на базе появились 2 подобные коробки.

— «Лейпцигу» нужна академия или это имиджевая история? Учитывая уровень скаутской сети, которая закрывает все потребности главных команд.

— Парадокс в том, что «Бавария», «Лейпциг» практически не заигрывают выпускников, это единичные истории. Еще когда я работал в «Штутгарте», было масштабное исследование и подсчитывалось, что детей из академии начиная с U-13 (даже не U-9), которые доходят до молодежки (даже не до основы), меньше 1 процента. Это очень тяжело, феноменальная конкуренция на уровне элитных академий. Реально единицы. То есть воспитать 1-2 футболистов раз в 5 лет — это действительно успех в текущих условиях. Но выпускники академий вполне ликвидны, они могут находить себя во второй и третьей Бундеслигах или за границей.

— Можем поговорить о философии «Лейпцига»? Как ее прививал и контролировал Ральф Рангник?

— Коллеги-тренеры рассказывали, что после первых дней работы он собирался всех уволить и набрать новую команду под свое видение. Приходил лично на тренировки, всех просматривал. Ему нужны были молодые и целеустремленные, которых можно формировать. Он любил приводить пример нового компьютера: «Жесткий диск еще пустой, на него еще не установили программ, поэтому его можно настроить под себя». Философия — более-менее понятна: интенсивность, высокий прессинг, вертикальный футбол, быстрый коллективный отбор, переключение и быстрое завершение.

Вообще, после 6 лет работы в системе «Лейпцига» у меня начало складываться ощущение, что мы формируем роботов. Я был убежден, что нужно давать больше свободы, а не только заставлять играть в вертикальный пас и прессинг. С точки зрения науки и теории, возможно, это и правильно, но постепенно соперники адаптировались и учились преодолевать прессинг передачей в касание или длинным пасом. Нужны были другие лозунги и ориентиры, поэтому можно сказать, что философия эволюционировала.

Юлиан Нагельсманн / Фото: © DeFodi Images / Contributor / Getty Images Sport / Gettyimages.ru

Большой вклад внес Юлиан Нагельсманн, который добивал в фундамент агрессивного футбола Рангника многие нюансы в плане контроля мяча и позиционной атаки.

Логично, что аутсайдер закроется и перекроет весь центр, а твои футболисты с одним шаблоном в голове могут и не справиться с этой задачей. Поэтому я всегда понимал для себя, что детей нельзя ограничивать в игре с мячом. Признаюсь, в академии «Лейпцига» часто запрещали играть в ширину, потому что, атакуя через фланг, ты даешь сопернику время сесть и выстроить компактность в обороне. Иногда это правильно, но иногда правильнее, наоборот, выйти через край, чтобы вернуться в середину, откуда забиваются голы.

— Как это происходит? Авторитарный Рангник говорил: «Вы — тренеры академии должны играть только так. Ваше творчество не приветствуется».

— Было несколько сессий в неделю лично с ним, где он объяснял, как нужно играть, а за выполнением плана следили координаторы. Все досконально обсуждалось. Было много науки, детальное обсуждение каждого компонента игры.

— В медиа в последнее время часто употребляют штамп «современный футбол». Интересна трактовка этого понятия от вас.

— Думаю, все ассоциируют это понятие с прессингом, контрпрессингом и динамикой игры, хотя идеи прессинга были заложены давно. Когда я сдавал лицензию PRO в Москве, то у меня была тема домашней работы «Использование современного прессинга в современном футболе». Так вот, прессинг применялся еще в 50-е годы: Маслов, Лобановский, Сакки, Михелс…. Сам прессинг — это не главное изменение в футболе, главное — эволюция динамики игры. Причем я убежден, что пик еще не достигнут.

Мы с моим ассистентом, доктором Христосом Пападопулосом, тренером по физподготовке, который 20 лет отработал в Бундеслиге, это недавно обсуждали. Для меня Христос — один из лучших специалистов в Европе, большая честь работать с ним. Спрашиваю его: «Как думаешь, мы, люди, уже на пике с точки зрения физиологии и атлетики?» Он говорит: «Ни в коем случае. Сравни забеги на 100 метров сейчас и раньше. 10-20-30 лет назад забег Усэйна Болта казался бы нереальным». Современный футбол требует много забегов и быстрых спринтов, если сравнить ускорения футболистов в 20-м веке и сейчас, то будет огромная разница. И это еще не предел, я убежден. Футбол и дальше будет ускоряться.

— Скорость принятия решений также будет расти. Потенциал нашего головного мозга значительно выше. За счет правильных упражнений детям можно воспитывать более совершенных игроков. Но при этом нельзя полностью ограничивать их свободу шаблонами и лишать их творчества. Чтобы вы понимали, условно: есть 15 принципов действий с мячом, 15 — без мяча, еще 15 — переключение после отбора и 15 — сразу после потери. То есть, грубо говоря, 60 принципов игры. Думаете, футболист может их запомнить и реализовать тот самый, нужный в игре под давлением трибун и результата? Не все футболисты Эйнштейны, далеко не все, а от них пытаются требовать быть Эйнштейнами.

Свобода очень важна, потому что футболисты в игре все равно действуют интуитивно. Не надо слишком сильно перегружать игроков информацией и ограничивать их.

— Но здесь явно нужно чувствовать грань этой свободы. Уместность.

— В точку, потому что если мы возьмем матч «МЮ» против «Ливерпуля» (0:5), то увидим две примерно равные команды. Состав «Ливерпуля» сопоставим с составом «МЮ», но счет разгромный. Почему? Слишком много свободы и хаоса приводят к провалам. Вот на таком уровне важны нюансы и тактика. «Ливерпуль» громит «МЮ», потому что футболисты «Ливерпуля» четко знают, как и при какой структуре они действуют в зависимости от того, какой футбол предлагает «МЮ».

Если ты играешь против более сильной команды, то ты не можешь дать своим игрокам свободу. По сути, лишаешь их оружия. То есть чем выше футболисты уровнем, тем больше им можно давать свободы и пользоваться их игровым инстинктом, игровой интеллигенцией. Чем слабее уровень игроков, тем больше должно быть влияния и системности.

— Интенсивный футбол реально ставить в командах из СНГ? Что для этого нужно? Настолько интенсивный, чтобы не просто выделяться на уровне чемпионата, как ваш «Кайрат» в Казахстане или «Динамо» Шварца в РПЛ, но и соответствовать скоростям в еврокубках.

— Считаю, что нужно отдать должное Сандро Шварцу, который доверился игрокам из молодежки. Он увидел их потенциал, дал им шанс. Это правильный путь, это дает результат. Сандро опирается на молодых, они слушаются его, тем самым его кейс показывает, что возможно играть интенсивно и в России. Ребята получают шансы и опыт, растут, видно, что они не боятся ошибаться. Все возможно, нужен только тренер, который будет доверять.

Но, опять же, важен результат. Как говорил Гвардиола: «Каждая победа дает тебе время поработать еще над игрой, добавить в нее что-то новое».

— И высокая интенсивность вообще не всегда равна результату.

— 100 процентов, нельзя просто взять 11 легкоатлетов и всех рвать. Впрочем, сейчас футбол такой, что физика — это фундамент, мало просто быть техничным. Обыгрывать на месте недостаточно. Важно спринтовать и прессинговать, но, конечно, нужно ставить и игру. Отобрали мяч, что потом? Если ты не обладаешь техническими качествами, когнитивными качествами и быстрым мышлением, то ничего не будет. Так и определяется класс игрока, команды. Нужно быть быстрым, думать и уметь играть в футбол.

— Вам кто-нибудь нравится в России, кроме Шварца?

— Не могу сказать, что прям очень погружен. Интересно, как получится у Гисдоля в «Локомотиве». Очевидно, что он будет ставить агрессивный стиль Рангника.

Считаю, что довольно интересный проект и состав у «Ростова», который при Карпине проповедовал схожий футбол. Мне нравился «Ростов», и я не очень понимаю, почему сейчас он так низко в таблице.

— Вы удивились, что Рангник оказался в «Локомотиве»?

— Я особо не следил, но очень радует, что он согласился на Россию. Это ведь человек с именем, я думал, что он окажется в Англии, он же учитель английского и разговаривает на этом языке как на родном. Это, безусловно, говорит о том, что РПЛ — это бренд и интересный проект.

— Вы понимаете, почему он давно не тренирует? Занимает роль кардинала и проводит системные изменения.

— Не знаю, возможно, ему больше нравится управляющая должность. Все-таки роль тренера очень ненадежна, все быстро меняется. Думаю, Рангник не хочет рисковать.

— Как получилось, что вы возглавили клуб «Эрцгебирге» из второй Бундеслиги? И почему так быстро ушли?

— Позвонил агент Тедеско и сказал: «Есть вариант во второй лиге, в том же клубе, где работал Доменико. Вспомни его историю, как он быстро взлетел. Хороший проект, президент уже почти подписал контракт с другим кандидатом, но он хочет переговорить с тобой, пообщайся». Мы связались по скайпу, обсуждали очень тонкие детали.

Был уверен, что на этом все и закончится, свяжемся через пару лет. Не хотел уходить из «Кайрата», рассматривал «Эрцгебирге» как вариант на будущее, но в этот же вечер мне набрал агент и сказал, что президент восхищен и готов предложить контракт. Внезапно и неожиданно. Понял, что не могу отказаться. Когда тебе, русскоязычному тренеру, в 33 года предлагают работу главного в одной из сильнейших стран мира, то ты должен рисковать. У меня изначально была такая установка на Германию и Англию.

На эйфории согласился. Не сомневался, что у меня получится. Однако, как показал опыт: есть твоя женщина, а есть не твоя. То, о чем мы говорили с вами: нужны гладиаторы под твою философию. Хотя начали мы очень сильно, отобрав очки у всех трех лидеров турнира — «Шальке», «Нюрнберга» и «Санкт-Паули». Дальше — спад. Не могу сейчас уходить в детали, у нас еще не расторгнут контракт.

— Надолго контракт?

— На 3 года, клуб ведь выкупил меня из «Кайрата», заплатил неустойку, а потом уволил через 8 туров. Для многих это решение стало непонятным: выкупают тренера, дают длительный контракт и быстро снимают.

— Мне тоже непонятно.

— Не могу ничего сказать. Но мы обсуждали все с семьей, и я не мог не принять это предложение, упустить шанс и потом сожалеть. Главное — сделать правильные выводы. Теперь я четко понимаю, что должен лучше оценивать проект до того, как подпишу договор. В «Кайрате» была любовь, все сошлось, все было идеально. Стали чемпионами и семьей. Даже сейчас мы общаешься с ребятами, потому что очень сблизились за это время. Получилась химия.

— Если вас кто-то захочет пригласить, то нужно договариваться с «Эрцгебирге»?

— Мы обсуждаем с адвокатом и руководством условия расторжения. Надеюсь, что в ближайшее время придем к общему знаменателю и сможем расторгнуть договор.

— Какие у вас планы? Анализировать прошлое или искать работу?

— Не хотелось бы предлагать себя как картошку, хотя агенты постоянно звонят и советуют подписать контракт. Лучшее приходит само собой, как бог даст. С «Кайратом» получилось случайно, но очень метко. Возможно, это романтический взгляд, но при первом же общении с президентом клуба я понял, что у нас получится.

Сейчас много общаюсь с людьми, чтобы получше подготовиться к следующему вызову. Мы уже виделись с Тедеско, с Кристофом Даумом («Байер», «Кельн», «Айнтрахт», «Брюгге», сборная Румынии) и Берндом Штанге (тренировал сборную Беларуси), а также с Арсеном Венгером и главным тренером «Лейпцига» Джесси Маршем. Воспользуюсь временем, чтобы обмениваться опытом.

— Насколько серьезно год назад вы общались с Бувачем по поводу «Динамо»?

— Достаточно долго общались с ним. А также с Дмитрием Гафиным и президентом Банка ВТБ Юрием Соловьевым, но мне оставалось 6 туров до чемпионства с «Кайратом», поэтому было неразумно и неправильно уходить.

— С ЦСКА весной не было конкретики?

— Только на уровне разговоров агентов. Лично до меня ничего не доходило. Важно, чтобы позвонил именно руководитель, а все остальное — считайте, не было. Ходили слухи, звонили агенты и говорили об интересе в различных клубах РПЛ. Но без конкретики обсуждать не имеет смысла.

— Вам было бы интересно поработать в РПЛ?

— Признаюсь, что да. Не каждый клуб подойдет под мое видение, но очевидно, что РПЛ — это отличный вариант. Схожий язык, менталитет, новая инфраструктура и стадионы — это привлекательно. Вижу, что есть большой потенциал роста для местных клубов, и понимаю, что могу дать.

Другие интервью Кузнеца:

Кассьерра из «Аякса» теперь в «Сочи»: учился у Бергкампа, рос с Де Йонгом и Де Лигтом, дружил с Нури. Интервью «Матч ТВ»
«Готовимся к туру в Молдавии». Себастьян Тилль — о голе «Реалу», «Тамбове» и дальнейших планах «Шерифа»
Интервью с Г. Бэйлом из «Крыльев»: оформил трансфер без агента, обожает гольф, считает РПЛ большим турниром
Как не потеряться, если не предложили контракт: динамовец Тимченко теперь в США в системе «Ред Булла». Интервью
«Футболисты, здесь все плохо, нужно уезжать. И РПЛ от этого выиграет». Дерзкое выступление Никиты Баженова
Что стало с «Шальке» после вылета? Взгляд изнутри от 18-летнего русского полузащитника Ярослава Михайлова

Источник статьи: matchtv.ru