«Для наших судей сейчас каждая игра «жизни и смерти». Интервью с арбитром Сергеем Ивановым
Ростовский арбитр Сергей Иванов в интервью «Матч ТВ» рассказал, как справляется с давлением «Спартака» и Леонида Слуцкого, объяснил спад в российском судействе весной этого года и ответил на вопрос, можно ли сократить время на VAR в РПЛ. Ростовский арбитр Сергей Иванов в интервью «Матч ТВ» рассказал, как справляется с давлением «Спартака» и Леонида Слуцкого, объяснил спад в российском судействе весной этого года и ответил на вопрос, можно ли сократить время на VAR в РПЛ. «БЕСПРЕДЕЛА С «УФОЙ» НЕ БЫЛО И БЫТЬ НЕ МОГЛО»
— Давайте начнем с общего вопроса. Вы сами довольны минувшим сезоном?
— Оценку же не мы себе ставим, а инспектор и руководство департамента судейства, я ориентируюсь на них. Главный итог — попадание на следующий тренировочный сбор и в список арбитров РПЛ. И если ты попадаешь на сбор, значит, предыдущая работа была выполнена хорошо. Я смог дойти до последних туров в сезоне, попал на эмоциональные, и, если хотите, исторические матчи. Сейчас чуть-чуть передохнул, и на сборах готовлюсь снова работать уже в новом сезоне.
— Про исторические матчи — это, думаю, игра «Рубина» с «Уфой». Как вы узнали о назначении на нее?
— Узнал стандартно: у нас во вторник в группу приходят назначения на игры, и мы начинаем подготовку. В частности, с билетами, по трансферу и так далее, потому что сейчас из Ростова путь неблизкий.
Готовился тоже стандартно. Понимал, что это игра из категории «жизни и смерти» для обеих команд. Но для наших судей сейчас каждая игра «жизни и смерти». Очень рад, что в прессе по итогам игры никто не вспоминал именно о моей работе в контексте ключевых ошибок.
— Но как же пенальти в компенсированное время?
— Пенальти обсуждался, да. Я не так много читаю прессу и не видел обсуждений в контексте ошибочного решения судьи. Понятно, что когда на 90-й с хвостиком минуте назначается пенальти, и от удара зависит останется команда в РПЛ или нет, это в любом случае будет эмоционально.
— Шамиль Газизов после того пенальти назвал вашу работу «беспределом».
— Тут могу ответить только то, что в итоге все мои решения были признаны правильными ЭСК. Соответственно, никакого беспредела не было и не могло быть. Думаю, что это во много просто эмоциональное высказывание. Уже не первый раз обслуживал игры с участием «Уфы», были и победы, и поражения. Такие эмоции — часть игры, я это воспринимаю таким образом.
«К СЧАСТЬЮ, НЕ СЛУЦКИЙ ОЦЕНИВАЕТ МОЮ ПРИГОДНОСТЬ К МАТЧАМ»
— Вы сказали, что готовились к игре стандартно. Точно хорошо спали перед игрой с «Рубином»?
— Да, как всегда. Кстати, раньше плохо спал после игр, наверное, полночи. Причем не из-за физической усталости, а больше из-за психологического напряжения. Тебя не отпускает после того, как более 90 минут отбегаешь со стопроцентной концентрацией. Сейчас тоже до 2-3 утра заснуть не могу, но потом все хорошо.
— В прессе тоже не готовились — к вашей встрече с Леонидом Слуцким.
— Эту историю со Слуцким подогревали те структуры и медиа, кому это было выгодно. У нас, судей, иная работа, и чем меньше у нас с кем-либо конфликтов, тем лучше.
Понятно, что перед игрой мы анализируем отношения с клубами, игроками, тренерами. Следим за проблемными с точки зрения судейства футболистами, за теми, кто любит апеллировать.
Но у меня нет никакого конфликта ни с ним, ни с кем бы то ни было еще. На поле у меня нет ни друзей, ни врагов. А за его пределами, я уверен, с 99% футболистов, тренеров, руководителей клубов мы спокойно пожмем руки и пообщаемся.
— И даже со Слуцким после его слов про профнепригодность? Какое у вас к этому отношение?
— У каждого есть свои задачи. Мы не знаем, какую задачу преследовал Леонид Викторович, когда говорил про мою профнепригодность. К счастью, не он оценивает мою пригодность к матчам премьер-лиги. И, к счастью, у меня было достаточно игр, в том числе в плей-офф Лиги Европы, чтобы свою профпригодность доказать. Соответственно, профессионалы, которые оценивают мою работу, об этом не говорят, наоборот тут все в порядке.
И я из футбола не собираюсь уходить, и он продолжает работать. Уверен, что эта история продолжится, а после крайней игры выйдет в какую-то другую плоскость.
— Так вы готовы встретиться со Слуцким, объясниться, пожать руки?
— Я не против.
«ПУТЬ В МОСКВУ БЫЛ ПЯТЬ ЧАСОВ, ТЕПЕРЬ — 25»
— В последнем интервью вы говорили, что с помощью алкоголя стресс не снимаете. Но как тогда справляться с прессом от клубов, как приходить домой после всех слов, что про вас говорят?
— Если ты не готов к такому давлению, тебя это как-то задевает, тебе сложно с этим жить, то вряд ли ты вообще будешь арбитром, тем более в премьер-лиге.
Если говорить про меня, то рецепт банальный — семья. Я живу за городом, у меня тихо, солнышко, птички поют. Люблю газончик подстригать, бегать, на пикник с близкими ездить. Иногда сажусь на любимую «Ниву», еду на озеро, там и отдыхаю.
Давление — это что? Поток информации, телефонные звонки, интернет. И для меня лучший отдых — отстранение от этого потока. Откладываю телефон, гуляю с детьми на природе.
— Вы сейчас, наверное, с семьей совсем не видитесь? С учетом закрытого в Ростове аэропорта.
— У нас здесь получилась компенсация за счет отсутствия матчей в Европе. Раньше я мог уехать во вторник, вернуться из-за границы, отработать в России, и только на следующей неделе вернуться домой. Очень много времени отнимали именно европейские поездки.
Сейчас Европы нет, но путь стал значительно дольше. Если раньше дорога от дверей дома до московской гостиницы занимала максимум пять часов, то теперь это минимум 25. Летом еще сложнее, потому что на юг поездов совсем нет.
— Видел, вы большой любитель книг. Читать больше стали?
— Точно, вспомнил привычки в поезде. Раньше читал только для сна: в самолете открывал, осиливал две-три страницы, и потом обязательно засыпал. Какой-то рефлекс, как у собаки Павлова. Поэтому одну книжку мог читать месяцами. А сейчас пару поездок — и уже книги нет. Вот поэтому судьям надо зарплату повышать! Все на книги уходит (смеется).
— РФС теперь готов вам компенсировать затраты на психолога. Не пользовались?
— Нет. Но знаком с психологом, который ездит на сборы с судьями — мы познакомились, еще когда я еще в профессиональном футболе не был. Какое-то время мы общались чуть больше, у нас были общие занятия. Но сейчас считаю, что лично мне беседы с психологом не требуются.
— Выше вы сказали про телефонные звонки. Были какие-то жесткие, когда угрожали?
— Нет, прямых угроз никогда не было. Но я, как и многие, просто никогда не беру звонки с незнакомых номеров.
«СОВСЕМ СКОРО, ЕСЛИ РАЗРЕШАТ, МЫ СМОЖЕМ КОММЕНТИРОВАТЬ СВОИ РЕШЕНИЯ»
— В КХЛ есть серьезные штрафы за критику судей. Вы бы хотели, чтобы за высказывания в ваш адрес тоже штрафовали?
— Готов повторять бесконечно: критика судей — это часть футбольного процесса. Профессиональный спорт — конфликт интересов. И если в этом конфликте одна из сторон пытается апеллировать к судейским ошибкам, это нормально. Бывает, болельщики кричат, в том числе на судей, это тоже эмоции. Может, кто-то лишний раз дома на жену кричать не будет.
При этом в профессиональном поле должна быть какая-то черта, за которую не стоит преступать. Не стоит переходить на личности, на оскорбления. Но полностью закрываться тоже не совсем правильно. Наоборот, судьи в будущем будут более открытыми. Совсем скоро, если разрешат, мы сможем комментировать свои решения.
— В том числе ошибочные?
— И ошибочные решения, и правильные. Мы сможем объяснить, почему мы его приняли.
Если кто-то думает, что мы просто закрываем глаза, подкидываем монетку и свистим — это не так. Или все время в голове держим, кто про нас плохо говорит, а кто — нет. Бывают ведь и очень тяжелые, спорные ситуации. ЭСК может смотреть 20 минут один эпизод с десятка камер и по итогам голосует 3:4. То есть трое экспертов даже после детального разбора, считают, что решение правильное. Но четверо — против. В такие моменты я не считаю, что допустил грубую ошибку. Такие моменты стоит обсуждать, если это интересно, и комментировать для публики.
— Вашему сыну девять лет, дочке — семь. Они уже сами читают, наверняка имеют смартфон. Они сталкивались с критикой в ваш адрес в интернете?
— Если честно, каких-то негативных вещей обо мне не спрашивали. Может, сами фильтруют, понимая, что это часть нашей профессии. В любом случае конкретных вопросов: «Папа, а как же так?» я еще от них не получал. А вообще им нравится, когда выходим в город, и кто-то просит сфотографироваться с отцом.
— Прямо подходят?
— Иногда бывает, когда ходим по Ростову. Вообще мы не так часто в общественных местах бываем. И вечеринок у нас особо не бывает, а если и случаются, то дома у камина. Так что это большая редкость.
— Виталий Мешков в недавнем интервью «Матч ТВ» рассказывал, что сейчас контакты с представителями команд сведены к минимуму. Возможно, поводом стала как раз та история с вами, с тем видео.
— Коммуникация с клубами у нас теперь действительно минимальная, теперь мы до игры и после игры вообще не пересекаемся с представителями клубов. Раньше нас встречал сотрудник клуба, на ужине мы могли пересекаться, пообщаться. Сейчас такого нет. Мы приезжаем независимо, сами организовываем свой ужин. И это правильно на 100%.
Сейчас все открыто, каждый может тебя в любой момент сфотографировать, снять видео. И когда мы не управляли столом, за которым ужинали, нам могли спокойно выставить в том числе алкоголь. Это очень плохо. Никакого алкоголя ни до, ни после игры, ни во время трансфера не может быть.
— Зато теперь никому из клуба не объяснишь напрямую, почему в матче решил так, а не иначе. Сказали бы Газизову, что беспредела не было.
— В плане общения условного Газизова я не смогу переубедить. Они все — заинтересованные люди, им нужно, чтобы больше положительных решений было в пользу их команды. Судьи — другая история, мы заинтересованы только в том, чтобы принимать как можно больше правильных решений. Объяснять эти решения полезно, можно делать это через СМИ, но прямое общение ни к чему не приведет.
«МНОГО ВРЕМЕНИ НА VAR — ВВОДНЫЕ ДЕПАРТАМЕНТА СУДЕЙСТВА»
— В департаменте в последние годы очень много изменений. Ашот Хачатурянц недавно заявил, что общий спад в судействе в начале весны был связан в том числе с перестановками наверху. Это правда влияет на вашу работу?
— Правильно говорят, что самое сложное — жить в эпоху перемен. Глобально, конечно, ничего не меняется, правила же те же, но есть детали. Например, в свое время после прихода Кашшаи количество желтых карточек резко возросло, чуть ли не в два раза. А сейчас на сборах мы говорим о том, что «легкие карточки» не должны оцениваться, соответственно в новом сезоне количество предупреждений, скорее всего, немного сократится. Как по мне, это нормальный процесс.
— Нынешнее руководство сильно отличается от времен Кашшаи?
— Вообще-то оно не такое новое. Павел Юрьевич (Каманцев) работает достаточно времени, мы знаем, чем он занимается, знаем его требования. Та структура, которая есть сейчас, с менеджерами по лигам, выстроена еще полгода назад, когда ушел Виктор (Кашшаи). Поэтому конкретно назначение Каманцева на какую-то должность не изменило систему, а утвердило ее.
— Вы сами согласны с Хачатурянцем, что весной был спад в судействе?
— Надо смотреть конкретно статистику. Начало весны, когда команды возвращаются после перерыва, это всегда тяжелый период. Потому что для того, чтобы показывать какой-то результат, нужен процесс вкатывания. И судьи здесь не исключение. Одну игру отработал, вторую, где-то ошибся, потом нашел свою игру, как у футболиста, и дальше покатил. В клубах же то же самое, почему у судей должно быть по-другому? Но нам-то ошибки никто не прощает.
И еще чем ближе к финишу, тем более тщательно каждую ошибку ищут и обсуждают. Бывает так: допустишь ошибку в первом туре, за нее накажут пропуском одной-двух игр. А за ту же ошибку, но уже в поздних турах, можно получить наказание куда серьезнее. Потому что эта ошибка выглядит куда острее.
— Опровергните или подтвердите: во второй части сезона арбитры проводили больше времени у монитора?
— То, что мы стали смотреть больше моменты — да. Это то, о чем я говорил про инструкции от департамента, были даны рекомендации от нового руководства. Сегодня в России руководство просит, чтобы мы при сомнениях пошли и убедились, и если там явная ошибка, то изменили решение. То, что увеличилось время — это да. Но мне кажется, участниками процесса это воспринимается нормально, глобально никто не возмущался. Да, пару игр выпало, где было совсем много времени затрачено, но это скорее исключение. Пару раз подойти, отнять минуту у времени матча — сейчас это становится уже частью процесса.
— Реально ли сократить это время на VAR? Чтобы было хотя бы как в Европе.
— Европейский подход отличается от нашего, и он отличается от того, что говорит ФИФА. Мы же, наоборот, хотим быть в этом вопросе ближе к ФИФА. Время просмотра не на первом места. Самое главное — решение, правильное решение. Когда мы с первым разберемся, когда все будет в порядке, тогда и будет ставиться задача сокращать время. И я считаю логично.
«У меня бывает теоретическая возможность отсудить игру «Ростова», но я бы этого не хотел»
— Потеря матчей в Европе приведет к деградации уровня российских судей?
— Нельзя сказать, что это не проблема. Любые европейские игры, особенно высокого уровня — это всегда здорово. Новые города, шикарные стадионы, атмосфера.
Понимаю, что очень скоро мы туда не вернемся: даже если Россию восстановят в европейском футболе по ходу этого сезона, в весеннюю часть еврокубков попадают только те арбитры, которые зарекомендовали себя на групповой стадии. Соответственно, вернуться сможем не раньше сезона-2023/24.
С другой стороны, УЕФА нас не из каких списков не вычеркивает. Нам рассылается информация, мы продолжаем быть участниками процесса. От нас не отвернулись, просто чисто физически нет возможности назначать нас на матчи. Так что отношусь к этому философски.
— У нас очень мало региональных судей. Как думаете, почему?
— У нас из Ростова два главных и два ассистента, и это не самый плохой результат. Думаю, кроме Москвы и Питера никто не может таким похвастаться.
Есть объективные, исторические причины. Из этих двух городов были самые сильные арбитры, которые обслуживали в том числе европейские соревнования. Когда заканчиваешь судить, зачастую становишься функционером, инспектором, руководителем департамента. И когда ты непосредственно общаешься каждый день с молодыми, перспективами ребятами, будешь выделять именно их.
Та же история в Европе — страны, из которых руководители в УЕФА или ФИФА, больше представлены в еврокубках. Но это не значит, что у региональных судей нет шанса — все возможно. Тем более, в Москве и Питере серьезнее конкуренция, а, значит, тяжелее пробиться на уровне региона. Все зависит от тебя, что показывает работа Академии РФС. Думаю, в будущем региональных судей станет больше.
— При Кашшаи в департаменте раньше говорили: судья не должен быть привязан к городу и может обслуживать любой матч.
— Да, когда играет московская команда с немосковской — столичные арбитры работают, и это воспринимается нормально. Но ведь в Москве много клубов. У меня тоже бывает теоретическая возможность отсудить игру «Ростова», но я бы этого не хотел. Зачем лишние разговоры? Ошибка в нейтральной игре будет просто ошибкой. А если комиссия признает, что я ошибся в пользу «Ростова», это будет воспринято совсем иначе. Это никому не надо.
