«Крушились двери, стены дрожали. Справа Оливер Кан орет, слева — тренер». История первого русского хет-трика в топ-лигах
Сергей Кирьяков в 1992 году разгромил будущего чемпиона Германии, а потом получил номинацию на «Золотой мяч». Сергей Кирьяков в 1992 году разгромил будущего чемпиона Германии, а потом получил номинацию на «Золотой мяч». Перед отъездом Кирьякова в России было уже неспокойно: игроки боялись оставлять машины на улице, команды жили в гостиницах с тараканами. Поэтому хотелось уехать — кроме Германии были варианты в Италии и Франции
В 1992 году 22-летний Кирьяков уже был звездой «Динамо», вызывался в сборную России. На юношеском уровне он выиграл все — Евро до 17 и до 19 лет. Причем часто обыгрывал сборную Германии.
Тренер этой команды Берти Фогтс и посоветовал Кирьякова в Бундеслигу. Поэтому главный в «Карлсруэ» Винфрид Шеффер вообще не сомневался в трансфере. Пока «Ланс», «Брешия» (где работал Луческу) раздумывали и ждали Евро-1992, немецкий клуб был готов заплатить «Динамо» всю сумму сразу. Молодой Кирьяков тоже долго не думал.
— Тогда была непростая ситуация — страна развалилась, вместо чемпионата СССР появился чемпионат России, — говорит Кирьяков «Матч ТВ». — Честно говоря, не устраивали ни уровень, ни все остальное — антураж, качество полей.
На улицах становилось неспокойно, поэтому мы прятали машины. Помню, в «Динамо» мне тогда выделили Ford Scorpio — по тем временам это, наверное, как сейчас Rolls-Royce. Иномарок было мало. И я прятал свою машину на территории стадиона «Динамо». Боялся, что с ней может что-то случиться в такое смутное время.
Ну, и другое яркое впечатление, которое побудило меня уехать, это поездка в Находку. Была тогда такая команда оттуда — «Океан». Мы сначала летели до Владивостока, потом добирались до места на каком-то сломанном автобусе, холод дикий. Селились в непонятных гостиницах — с тараканами и так далее. Все это укрепляло желание как можно быстрее отправиться за границу.
Кто-то говорил, что я тогда специально получил красную карточку, чтобы ускорить отъезд в Бундеслигу. Но нет, это был просто эмоциональный срыв — после такой дороги, гостиницы, условий, ужасного поля. Вот и нагрубил судье.
— Германия, конечно, в плане инфраструктуры, качества полей тогда была космосом. Как и другие топ-лиги. Оказываясь в таких условиях, испытываешь огромное желание работать, потому что тебе нужно только играть в футбол, а со всем остальным в клубе разберутся. Начиная от стирки (в России тогда мы форму сами стирали) и заканчивая полями, на которых можно было в бильярд играть. Ноги, как говорится, сами бегут.
Плюс мне почти сразу выдали в Карлсруэ дом. Представляете эмоции, когда после двухкомнатной квартиры в Москве переезжаешь в большой отдельный дом? В этом плане это была просто другая планета.
— В зарплате сильно выиграли?
— Понятно, что разница колоссальная была, но у меня были определенные мотивирующие условия в контракте. Чтобы получать все свои деньги, мне требовалось как минимум на 15 минут выходить в каждом матче. Это стимулировало постоянно попадать в состав. Поэтому сегодня везде говорю, что и в России на это нужно потихоньку переходить. Чтобы люди не получали, а зарабатывали деньги. Сейчас футболист играет или не играет, но зарплата все равно капает.
Учитывая менталитет наших игроков, это надо менять. Тогда, по крайней мере, появится желание работать и проявлять себя, — говорит Кирьяков.
Уже в третьем матче Кирьяков сделал хет-трик, с ним в команде играл Оливер Кан. Больше всего любил забивать «Боруссии» — из-за слов великого Хитцфельда
В первом матче в Германии Кирьяков почувствовал в победе над Гладбахом — отдал голевую и попал в штангу после удара через себя. В третьей игре за «Карлсруэ» форвард сделал хет-трик, причем в ворота будущего чемпиона — «Вердера» (5:2).
Матч вообще получился бешеный: хозяева проигрывали 0:2, Кирьяков отыграл один мяч, потом заработал пенальти и добил двумя голами уже при счете 3:2. Форварда даже сравнивали с Павлом Буре и называли «Русская ракета».
— Не рассчитывал на такой резкий взлет, но все сразу пошло-поехало. Болельщики тепло приняли, на ТВ-шоу заговорили, появились рекламные предложения, большое количество запросов на интервью. В немецкой прессе называли «новым королем Карлсруэ» и «футбольным Нуриевым» (великий советский и французский балетмейстер. — «Матч ТВ»).
Надо сказать, что тогда футбол в Германии был немного примитивен — было много подач с флангов, борьбы. Поэтому когда я начал накручивать на дриблинге, немцам тяжеловато стало. Игроков такого плана в Бундеслиге было мало, не то что сейчас, когда в каждом клубе есть футболисты, способные обыграть один в один. Жаль, в России это ушло по определенным причинам.
Кстати, помню еще интересный момент. Когда меня в студии одного из местных телеканалов спросили про цели на сезон, я ответил: «Попасть в еврокубки». Вся студия с ухмылкой это восприняла, посмеиваясь. Мол, где «Карлсруэ» и где еврокубки. В итоге мы заняли шестое место и пробились в Кубок УЕФА.
— Вы называли «Боруссию» Дортмунд любимым клиентом в Германии. Почему?
— Их тренер Оттмар Хитцфельд (победитель двух ЛЧ. — «Матч ТВ») стимулировал меня своими словами. Говорил, что Кирьяков много падает, симулирует и не готов делать результат. Естественно, на матчи против «Боруссии» я по-особенному настраивался, приходилось на поле доказывать, что могу решать судьбу матчей. Так получилось, что Дортмунду забил больше всего голов в Германии.
— В следующем сезоне «Карлсруэ» дошел до полуфинала Кубка УЕФА, вынеся в 1/16 «Валенсию» — 7:0. Что это было?
— У меня до сих пор дома плакат висит, где все наши игроки и по-немецки написано: «Восьмое чудо света». Что интересно, первый матч — в Испании — мы без шансов проиграли (1:3. — «Матч ТВ»). Помню, как в тот вечер сидели в гостинице, говорили друг другу, что, да, они сильнее, шансов мало. Там играли Миятович, Фернандо и другие, они на тот момент лидировали в чемпионате Испании. Тренером, кстати, у них был молодой Гус Хиддинк.
Но в этом и отличие немцев от всех остальных — они всегда готовы собраться и выдать суперматч. Помню, на разминке перед ответной игрой все такие заряженные были, что белая форма превратилась в черную от газона. Летали в подкатах в квадрате. Подумал тогда, что сегодня что-то может произойти.
С первых минут полетели в атаку, понятно, что повезло где-то — при 0:0 у них было пару возможностей. Но при этом игроки «Валенсии» прям вальяжно действовали, это было заметно. В какой-то момент один мяч залетел — и понеслось. Счет вообще мог быть двузначным.
После игры весь город стоял на ушах. На следующий день у нас была тренировка в 10 утра, так на нее пришло 2-3 тысячи человек. Понятно, что они еще даже спать не ложились, гуляли всю ночь, праздновали, а утром пришли еще поблагодарить и поддержать команду. Было очень приятно.
— Тогда в «Карлсруэ» играл Оливер Кан. Чем запомнился?
— Всем было очевидно, что его уход в топ-клуб дело времени. Вратарь очень высокого класса. Запомнилось, как он на тренировках пахал — летал и в грязь, и в снег, и в дождь. Профессионал до мозга костей.
Был ли он таким же яростным? Да, но там вообще удивительная команда подобралась. Вы даже не представляете, что творилось в «Карлсруэ» за несколько минут до выхода на поле, особенно на домашнем стадионе. Крушились двери, стены дрожали, каждый что-то выговаривал друг другу. Честно говоря, это была полная неожиданность.
В России мы привыкли сесть, посидеть перед игрой, помолчать, похлопать друг друга — и пойти. А тут крик, шум, тренер орет, Кан орет. Выходишь, и в голове не пойми что происходит. Думаешь, что это вообще такое? И в итоге все настолько заряженные были — выходили на поле как на последний бой. Подкаты на первых секундах, сметали все на своем пути. Больше такого никогда не видел.
В 1993-м Кирьякова даже номинировали на «Золотой мяч». Был интерес «Барсы» и «ПСЖ», но «Карлсруэ» не отпускал — и по старым правилам уйти самому было невозможно
По итогам сезона-92/93 у Кирьякова было 11 голов и 7 голевых за 29 туров чемпионата. Он стал одним из самых ярких игроков лиги. Его даже номинировали на «Золотой мяч» в 1993-м. Кирьяков стал первым россиянином, номинированным на эту премию.
— Как узнал о номинации? Просто журналисты сказали. Ну, и в клубе, конечно, поздравили. В те времена войти в 30-ку лучших — это действительно показатель. Выиграл награду тогда Роберто Баджо, а я поделил места с несколькими игроками (Кирьяков стал 21-м, один из голосовавших даже включил его в пятерку лучших в сезоне. — «Матч ТВ»). Вообще войти в число лучших, будучи не в топ-клубе, дорогого стоит. Жаль, тогда у нас это не так ярко освещалось. Прошло практически незаметно, насколько я помню. Хотя после того года, по-моему, только Аршавин и Жирков номинировались.
— После 1995 года карьера в Европе пошла на спад, стали меньше забивать. Почему?
— Немного приелось все. Был разговор, что мной интересуются топ-клубы, хотелось чего-то большего. Но «Карлсруэ» дал понять, что никуда меня не отпустит. Пришлось подписать новый контракт.
Это было еще до дела Босмана, после которого футболистам разрешали по истечению контракта уходить в другие клубы. А тогда все обстояло иначе. Клуб, которому ты принадлежал, даже по истечении контракта целый год имел на тебя права — и мог запрашивать космические суммы за продажу.
К сожалению, не получилось убедить отпустить меня. Хотя подъезжали люди из «ПСЖ», были разговоры про «Интер», про «Барселону» — помощник Кройффа приезжал на наши игры. В общем, голова была в тот момент забита другим — хотел уйти в хорошую сильную команду и получить хороший контракт.
Была обида на «Карлсруэ», что не смогли меня продать за нормальную сумму. Да и в какой-то степени защитники в лиге ко мне привыкли после трех сезонов. Стали играть внимательнее. Плюс в «Карлсруэ» поменялся состав, появился Томас Хеслер — суперзвезда, больше внимания на нем было акцентировано. В общем, все эти моменты сказались, — говорит Кирьяков.
В 1997-м форвард получил тяжелую травму, полтора сезона не играл и даже подумывал завершить карьеру. Но в 1998-м даже еще не до конца здорового игрока позвал «Гамбург». Там он отыграл сезон, сделал еще один хет-трик — всего в Бундеслиге у Кирьякова их три (это рекорд для российских футболистов в топ-лигах).
— Через год «Гамбург» предлагал новый контракт, но тут мне позвонили Шеффер, с которыми работали в «Карлсруэ», — рассказывает Кирьяков. — Он принял команду во второй Бундеслиге — «Теннис-Боруссия», пришел мощный спонсор, ставилась цель выйти в ЛЧ. Мне дали зарплату в 3-4 раза больше, чем была в «Гамбурге». Пошел туда, но через сезон спонсор обанкротился. Пришлось искать другие варианты — в итоге уехал в Китай на три года.
В 2004-м вернулся, понял, что колени не позволят играть на высоком уровне — и завершил карьеру. Подумывал о том, чтобы остаться жить в Германии. Но стало скучновато, поэтому вернулся в Россию. Хотя там времени зря не терял — получил местные тренерские лицензии А и B.
— У России в ваше время было топовое поколение — брали юношеские Евро, многие играли в топ-лигах. Почему первая сборная ничего не добилась?
— Главное — это конфликты и скандалы. Я себя не выгораживаю. На мой взгляд, виноваты были обе стороны — и руководители (российского футбола), и мы. Понятно, что нужно было садиться, договариваться, но времена такие были — перемен, как говорится.
Мы вырвались на Запад, там с нас пылинки сдували, создавали все условия. В России такое отношение приходило не так быстро, оставались старые стереотипы. На этом фоне и возникали все конфликты.
Хотя ту сборную до сих пор считаю одной из лучших на постсоветстком пространстве. Тогда отборочные матчи проходили на одном дыхании, даже не возникало сомнений, что решим задачу.
— Видите сейчас в России игрока, который мог бы поехать в топ-лигу, делать хет-трики, быть лидером своей команды?
— На сегодня, наверное, вряд ли. Не могу даже представить, что подобное в ближайшее время может случиться. Была надежда на Кокорина. Думал, попав в профессиональную футбольную среду, где надо каждый день доказывать, он проявит себя, но видите как… Надеялся, что ему хватит качеств.
Да, в какой-то степени к положительным моментам можно отнести Головина, кто-то скажет про Миранчука. Но в том возрасте мы уже были ведущими футболистами своих клубов. Сейчас менталитет и характер мешают нашим игрокам проявлять себя на высоком уровне.
